Все это должно было плохо кончиться. Тот, кто сейчас орал в телефонную трубку, относился к категории людей, убежденных, что право на истину в последней инстанции принадлежит исключительно ему, причем с момента рождения. Спорить с таким начальником бесполезно, возражать – опасно. В настоящий момент он требовал, ни больше, ни меньше, снять с работы двух лучших руководителей, двух испытанных бойцов, без которых командирская обойма и не обойма вовсе, а так… жменя патронов разного калибра. Честно говоря, повод для разноса был, но повод формальный, и уж точно не дающий оснований для увольнения специалистов такого уровня. Между тем, выбор оставался небольшой: либо ты берешь под козырек, либо лишаешься должности.– Никого увольнять не буду. Хотите – наказывайте меня. В конце концов, они мои подчиненные, и за каждого из них я отвечаю. Если вам интересно, за каждого и ручаюсь.
– Да как вы смеете не подчиниться решению! Да мы вам!.. Да я тебе!..Директор аккуратно положил трубку. Машинально сложил бумаги на столе. Потом переложил из одной стопки в другую.
– Ну вот и все, Довбнюк Леонид Иванович, ищи работу.

…Деревня Кристиново, 100 дворов, не самая большая на Дрогичинщине. Но вот кристиновских мужиков хорошо знают по ближним и дальним окрестностям. Знают, и чуть ли не на вес золота ценят: таких строителей в иных местах днем с огнем не сыщешь. Народ в Кристинове и в самом деле хоть куда – рукастый, мастеровой, трудолюбивый. Что хочешь тебе мигом построят: дом так дом, сарай так сарай, грубку так грубку… Могут и колодец колец на десять пробить, могут и дорогу вымостить. Словом – на все руки. Довбнюк Иван Евтихьевич вроде как от остальных не особо отличался, но если присмотреться, то все у него получалось хоть чуть да лучше – и раствор покрепче, и шов ровнее, и штукатурка понадежнее. Он пришел с фронта в начале 47-го, завершив войну под Кенигсбергом. За работу в местном колхозе ухватился с жадностью – истосковался за последние годы. Односельчане крепко уважали Ваню Довбнюка за то, что он все делал на совесть, но при этом шапку ни перед кем не ломал, мог рубануть правду-матку в глаза любому. Позже, когда уже любимый сын Ленька начал перенимать батькино ремесло, отец не уставал твердить подростку:
– Делай все так, чтобы людям в глаза не было стыдно смотреть. Не получилось – не сваливай вину на другого, сам за все держи ответ.

Эту отцовскую науку Довбнюк-младший усвоил на всю жизнь. Если разобраться, то эта, нехитрая вроде, крестьянская заповедь стала стержнем его характера, по-настоящему мужского характера сильного и красивого человека, уверенно шагающего по жизненному бездорожью.

…Средней школы в Кристиново не было, а потому после четвертого класса местная ребятня отправлялась за наукой в неблизкие Вороцевичи. Пять километров туда да пять обратно… Хотя… Кто их считает, эти километры, если сразу четыре десятка девчонок и мальчишек гурьбой катятся через рассветные сумерки! Но это так, к слову. Главное же, что Леня Довбнюк уже в седьмом классе определился с выбором профессии. Кто-то из пацанов мечтал стать офицером, кто-то – врачом, кто-то – вообще милиционером. Леня твердо знал, что будет мелиоратором. Произошло это после того, как на время летних каникул его взяли рабочим в изыскательскую партию, что разбила бивак в окрестностях Кристинова. Работящему пацану нравилось здесь решительно все. Он одинаково охотно помогал вырубать кусты, обозначая визирки, устанавливать временные репера, эти отметины для нивелира, участвовал в разбивке каналов… Ну просто не мог Ленька не влюбиться в приезжих, в загорелых, веселых и сильных молодых людей, от которых, казалось, ощущаемо исходило силовое поле романтики. А как позабыть танцы, которые каждый вечер устраивались на мелиоративном стане! Музыка, песни допоздна… Что ж, тогда веселиться умели по-настоящему.
В общем, кто куда, а выпускник Довбнюк сходу подал документы на факультет мелиорации Белорусской государственной сельскохозяйственной академии. И сходу поступил, порадовав экзаменаторов крепкими знаниями и убежденностью, что лучше его будущей профессии ничего в мире нет. Учился Леонид в охотку, легко, жадно впитывая знания. От многих он отличался тем, что они пришли сюда учиться, а студент Довбнюк – получать профессию. Сравнительно недавно мне довелось встретиться с несколькими почтенными дамами, которые с придыханием вспоминали времена, когда вместе учились в академии с Леней Довбнюком. И то сказать: кроме всего он был прекрасным спортсменом – настырным полузащитником факультетской футбольной сборной, отличным распасовщиком сборной волейбольной и перворазрядником-легкоатлетом. Мудрено ли, что кое-кто из студенток навсегда терял покой после встречи с этим складным, остроумным и обаятельным парнем. Но… Тогда мало кто знал, что сердце свое студент оставил в родной деревне. Приехав однажды на каникулы, он как-то лицом к лицу столкнулся с такой девушкой, что на момент остолбенел: бывают же на свете!.. Кто? Откуда? «Протри глаза, – отвечали ему, – это же Тася, Тася с другого конца деревни». Надо же: когда он уезжал учиться, она еще в классики играла, а сейчас так расцвела! Наверное, у него был дурацкий вид, потому что девушка, лукаво взглянув, прыснула в кулак. А студент понял, что погиб навеки, что отныне без этой знакомой незнакомки ему жизнь не в жизнь.

Они поженились несколько лет спустя, но прежде случилось несколько событий серьезных и важных. Во-первых, Леонид закончил вуз и получил инженерский диплом. Во-вторых, отправили его по личной просьбе в Чернавчицкое СМУ, неподалеку от Бреста. Причина простая: Тася училась в Брестском пединституте, и им вполне можно было встречаться хоть раз в неделю. В-третьих же, мастера участка Довбнюка на год за-брали в армию. Чему он, между прочим, до сих пор очень благодарен: в железнодорожных войсках он получил такую строительную практику, что приобретенные тогда навыки пригодились на всю оставшуюся жизнь. По сути в своем батальоне он исполнял обязанности главного инженера при строительстве в Молдавии железнодорожной станции Прут. А это, на минуточку, вокзал и склады, бойлерная и котельная, разгрузочная платформа и водопровод… Эх, и не хотели отпускать белоруса из войска! Комбат Мартышкин, батяня, как только ни уговаривал остаться, чего только ни обещал! Да куда там! И по дому скучал до невозможности, и… Тася ведь ожидала. А еще знал солдат, что в родном краю затевается такая мелиорация, какой, наверное, и в мире никогда не было. Это ж просто грех остаться в стороне от такой масштабной эпопеи. Так, зимой 1974 года, без малого сорок лет назад, в Иванов-ском СМУ появился новый мастер. Надо заметить, что ни его диплом, ни армейские за-слуги ни на кого особого впечатления не произвели: здесь своих знаменитостей хватало. Достаточно сказать, что по тем временам работали в управлении легендарный машинист экскаватора, Герой Социалистического Труда И.А. Поливко, несколько кавалеров ордена Ленина, Трудового Красного Знамени. А уж с медалями здесь ходил чуть ли не каждый второй. Понятное дело: авторитет у таких людей просто так не завоюешь. Тут на глотку не возьмешь, но и занудливыми уговорами ничего не добьешься. Особенно на дальних объектах, где начальство – редкие гости, где в цене только конкретное дело – будь-то способность вкалывать круглые сутки и умение закрывать наряды так, чтобы люди без премиальных не оставались.

На такой вот объект и отправили новичка. Отправили к черту на рога, за полсотни километров от базы, на самую границу с Украиной. Добраться туда можно было только на мощном «Урале»: болото просто так не сдавалось. Участочек будьте-нате, не из маленьких: 2 тысячи гектаров, на которых семь десятков спецов сооружали открытую мелиоративную сеть. В наступлении на болото были задействованы и экскаваторы, и бульдозеры, и пропашная техника, и трактора. Словом, хозяйство, за которым нужен глаз да глаз, потому что техника постоянно работала в напряженном режиме. Много позже Леониду Ивановичу скажут, что посылали его тогда без особой надежды на успех, просто пороху понюхать. Но вот прошел месяц, пошел второй, а новичок и не думал проситься обратно. Больше того. Вдруг обнаружилось, что буйное механизаторское племя стеной стоит за нового мастера, что не согласно его менять ни на кого другого. Чем же взял молодой инженер? Да просто тем, что на деле доказал: он – настоящий мужик, который и сам от работы не бегает, и лодырей рядом не терпит, что без толку с места на место людей не гоняет и голос без причины не повысит. Бывает, конечно, что устроит разнос – небесам тошно, но исключительно за дело. А уж коли пообещал что-то, то хоть камни с неба, обещание выполнит. Ну и грамотный, конечно. Тут ведь бывали мастерки, что сами у механизаторов каждую мелочь спрашивали. А этот без подсказки знает, как правильно технику расставить, где солярку можно и сэкономить, а где ее не следует жалеть. Да и в качестве работ разбирается получше любого ОТК. Короче говоря, никого не удивило, что уже через несколько месяцев мастера назначили прорабом, в каковой должности он и прослужил 4 года. К тому времени Леонид и Тася поженились, получив по этому поводу первую свою квартиру – двушку в Иванове. Дела шли на лад. А тут еще трестовское руководство обратило внимание на энергичного и толкового хлопца, решив, что хватит ему в среднем звене упираться, пора уже и расти.

Остановимся на этом моменте, очень типичном для Леонида Ивановича: он никогда не гонялся за должностями – должности сами находили его. Так было и в октябре 1978-го, когда прораба Довбнюка назначили на должность главного инженера Иванов-ской ПМК-9. Организация солидная, да и несколько иного профиля: в восьми районах области ивановцы обеспечивали эксплуатацию мелиоративных систем: чистили каналы, ремонтировали насосные станции, устанавливали гидротехнические сооружения. Как справлялся с новой должностью Леонид Иванович? А вот как: спустя два года его назначили начальником колонны. Все бы ничего, но вот однажды ни с того ни с сего произошел случай, который серьезно разбередил душу. Дело было в середине лета, аккурат в то время, когда поспевают хлеба. Как-то выяснилось, что заканчивается дренажная трубка. Начальник прыгнул за руль верного ГАЗ-69 и погнал к соседям одалживаться. Путь пролегал по недавно введенному в строй массиву. И вдруг неожиданно для себя Леонид Иванович как бы со стороны взглянул на привычный и вроде как поднадоевший пейзаж. Взглянул и ахнул: в воде прямого, как стрела, канала отражалось необыкновенной голубизны небо, а по обе стороны отливала червонным золотом густая, ладонь не просунешь, рожь. И отчетливо понял тогда начальник колонны, что главное дело его жизни – строить каналы. Эксплуатация, конечно, штука необходимая и важная, но… сердцу не прикажешь. Он доработал до марта 1986 года, а потом как праздник воспринял возвращение в ПМК-61, бывшее Ивановское СМУ, возвращение после 8 лет разлуки с любимым делом.

…А над страной тем временем разгулялись злые ветры 90-х. Рухнул Советский Союз, похоронив под обломками неисчислимое множество планов и задумок. Героически сражался за выживание могучий Главполесьеводстрой, но и он не устоял перед штормами рыночной экономики. Еще немного – и можно было ставить крест на мелиорации: горючее исчезло, словно кто-то в одночасье уничтожил все нефтяные вышки, стремительно обмелел, а потом и вовсе пересох финансовый ручей. Чтобы рассчитаться с работниками, приходилось в банках брать кредиты под 450 процентов…

Слава Богу, к середине 90-х в стране наметилась стабилизация. По крайней мере, появилось время остановиться и реально оценить то, что, собственно, осталось в хозяйстве. Оказалось – ничего. Все следовало начинать чуть ли не с нуля. Конечно же, искали выход из создавшейся ситуации и мелиораторы: началась организационная реструктуризация отрасли, как правило, влекущая за собой и кадровые перестановки.
Одна такая перестановка и взбудоражила в начале 1997 года пинских мелиораторов: на пенсию отправили всеми уважаемого, авторитетного и умелого руководителя – управляющего трестом «Пинскводстрой» Г.В. Даниловича. А вот на его место назначили приезжего, из Иванова.

– Подождите, Довбнюк вас научит родину любить! – пугали телефонными звонками ивановские доброхоты. – Человек он резкий, вспыльчивый, чуть что не так – только держись!

Мудрено ли, что аппарат треста, да и не только аппарат, начальники подразделений в том числе, крепко волновались перед приездом нового руководителя. А тот первым делом вызвал к себе секретаршу и попросил:
– Составьте мне, пожалуйста, список дней рождения всех сотрудников. Такая теперь будет традиция – поздравлять именинников. И немедленно сообщайте, если кто-то попал в больницу: иногда посещение товарищей лучше всех лекарств поможет.
Что до производства, то первым распоряжением Л.И. Довбнюка было такое:
– В течение месяца обеспечить каждого механизатора спецодеждой и спецобувью.
Уже через месяц тот, кого это касалось, знал, как «Отче наш»:

– Управляющего лучше не обманывать, потому что дело это бесполезное – во всех нюансах производства, в экономике он разбирается не хуже любого прораба и самого опытного бухгалтера. Он может простить ошибку, но никогда не простит разгильдяйства. Он никогда не стесняется спрашивать у специалистов о вещах, вроде бы, общеизвестных, все проверит до последней точки прежде, чем принимать решение.
А решений пришлось принимать много, и решений немедленных. Стабилизация стабилизацией, а положение по-прежнему оставалось серьезным: напряженка с работой по причине отсутствия заказчиков. Это было веселое времечко, когда и строители, и мелиораторы метались по всему постсоветскому пространству в поисках заказов. Искали и не всегда находили. А вот Леонид Иванович нашел. То, что вскоре произошло, можно смело называть поворотным пунктом в биографии «Пинскводстроя», пунктом, который в буквальном смысле вдохнул жизнь в угасающую организацию. Это ведь только самому управляющему известно, как он сумел наладить контакты с «Бел-трансгазом», с НПС «Пинск» «Гомельтранснефть «Дружба» и с дорожниками. Как по мановению волшебной палочки специалисты всех подразделений треста вместе с техникой стали нарасхват. Заказчики платили хорошие деньги, что в конечном итоге помогло тресту не только стать на ноги, но и достичь самого высокого в своей истории производственного уровня. Не зря ведь в предстоящей Программе освоения и развития Припятского Полесья именно «Пинскводстрою» отведена ведущая роль: за пятилетку предстоит освоить более 300 миллиардов рублей.

…Сейчас треста, как такового, нет. Есть маловразумительная аббревиатура РУП, которая никому и ни о чем не говорит. Но люди-то остались прежние, и задачи перед ними сейчас стоят такие же, как и 20, 30 лет назад: делать землю плодородной. Сколько их, этих задач, как орехи перещелкали пинские мелиораторы, а сколько еще предстоит… Но они справятся. Есть такая уверенность, потому что тот, кто ими сегодня руководит, чувствует себя ответственным за каждого из полутора тысяч мелиораторов – от простого экскаваторщика до начальника СМУ или ПМК.

…Неожиданно позвонили из Минска:
– Ты чего там с местным начальством воюешь? Поспокойнее надо, компромиссы ищи. Не мальчик ведь.
И после паузы:
– А вообще – молодец. Правильно сделал, что хлопцев не отдал. Мы тебя поддержим.
Он взглянул в окно. На город уже опустились сумерки, с которыми безуспешно пытались бороться желтоглазые фонари.

Юрий Скороход